* * *
   
   21 ноября, вторник
   123 фунта (нервы съедают жир), 9 порций алкоголя (оч. плохо, ей богу), сигарет — 37 (оч. оч. плохо), калорий — 3479 (и все они отвратительны).
   9:30. Только что открыла кастрюлю. Предполагаемые два галлона деликатесного бульона превратились в груду подгоревших куриных костей, покрытых желе. Правда, апельсиновый джем выгладит фантастически, прямо как на картинке, только темнее. Надо идти на работу. Собираюсь сбежать оттуда часа в четыре, а тогда уже подумаю, как решить проблему с супом.
   17:00. О, боже. День превратился в сплошной кошмар. Ричард Финч у всех на виду пропесочил меня на собрании.
   — Бриджит, ради всего святого, убери эту кулинарную книгу. Дети, пострадавшие от фейерверков. Я думаю, покалеченные. Я думаю, веселые семейные празднества оборачиваются истинной трагедией. Я думаю, спустя двадцать лет. Как насчет того ребенка, что в шестидесятых годах поджег себе пенис хлопушками, которые таскал в карманах? Где он сейчас? Бриджит, найди мне Ребенка с хлопушкой вместо пениса. Найди мне Парня кастрата из шестидесятых.
   Уф ф. Я в раздражении собиралась набрать сорок восьмой телефонный номер, чтобы выяснить, существует ли Комитет по защите жертв фейерверков с подпаленными пенисами, когда мой телефон вдруг зазвонил.
   — Привет, дорогая, это мама, — она говорила необычным, повышенным и несколько истеричным тоном.
   — Привет, мам.
   — Привет, дорогая, я позвонила, просто чтобы попрощаться перед отъездом, надеюсь, все будет в порядке?
   — Ты уезжаешь? Куда?
   — О. Аха ха ха ха ха. Я же говорила тебе, что мы с Хулио быстренько смотаемся в Португалию, всего на пару недель, чтобы повидаться с родными и остальными и чтобы немного подзагореть перед Рождеством.
   — Ты мне не говорила.
   — О, не болтай глупостей, дорогая. Конечно же, я тебе говорила. Ты должна научиться слушать. Ну что, веди себя хорошо, ладно?
   — Ладно.
   — Да, дорогая, только вот что…
   — Что?
   — Я почему то была так занята, что забыла получить туристические чеки из банка.
   — Не беспокойся, сможешь получить их в аэропорту.
   — Но дело в том, дорогая, что я звоню по дороге в аэропорт, и я забыла банковскую карточку. Я заморгала телефону.
   — Такая досада, и я вот подумала… Ты не могла бы одолжить мне немного наличными? Совсем немного, всего лишь пару сотен фунтов или в районе этого, чтобы мне купить туристические чеки.
   Она произнесла это тем же тоном, которым пьяницы на улице просят денег на чашечку чая.
   — Мам, сейчас разгар рабочего дня. Разве Хулио не может одолжить тебе денег?
   — Трудно поверить, что ты такая жадина, дорогая, — обиделась мама. — После всего, что я для тебя сделала. Я подарила тебе жизнь, а ты не можешь одолжить собственной матери несколько фунтов на туристические чеки!
   — Но как я тебе их отдам? Мне придется выйти к кассовому аппарату и отправить их на такси. Потом их свистнут, и все это будет просто смешно. Где ты сейчас?
   — О о о. По счастливой случайности, я совсем близко. Если ты просто перескочишь на другую сторону Нат Вест, я тебя там встречу через пять минут, — быстро проговорила мама. — Отлично, дорогая! Пока!
   — Бриджит, куда это, черт возьми, ты собралась? — завопил Ричард Финч, когда я попыталась незаметно улизнуть. — Ты нашла Парня с хлопушкой?
   — Напала на след, — многозначительно сообщила я и выскочила за дверь.
   Я ждала, когда аппарат выдаст деньги, свеженькие теплые банкноты, и удивлялась, как мама собирается прожить в Португалии две недели на двести фунтов. И тут я увидела, как она спешит ко мне. На маме были темные очки, хотя на улице моросил дождик. Она суетливо огладывалась по сторонам.
   — Вот ты где, дорогая. Какая же ты милая! Огромное тебе спасибо. Мне надо нестись, а то опоздаю на самолет. Пока! — и мама выхватила деньги у меня из рук.
   — Что происходит? — недоумевала я. — Что ты делаешь здесь, ведь это совсем не по дороге в аэропорт? Как ты собираешься обойтись без карточки? Почему Хулио не может одолжить тебе денег? Почему? Что ты задумала? Что?
   На секунду мне показалось, что она испугана, как будто вот вот расплачется, но затем мама устремила взгляд вдаль и приняла вид оскорбленной принцессы Дианы.
   — У меня все прекрасно, дорогая, — и мама одарила меня своей особой смелой улыбкой. — Береги себя.
   Тут голос у неё дрогнул, она быстро и крепко обняла меня и побежала через дорогу, отмахиваясь от машин.
   19:00. Только что приехала домой. Так. Спокойно, спокойно. Внутреннее достоинство. Суп будет в полном порядке. Я просто приготовлю пюре из овощей, как сказано в рецепте, а потом (чтобы придать концентрацию вкуса) смою синее желе с куриных костей и снова вскипячу их со сливками.
   20:30. Все идет чудесно. Гости все в гостиной. Марк Дарси оч. мил. Он принес шампанское и коробку бельгийского шоколада. Еще не приготовила главное блюдо, не говоря уже о картофельном пюре, но уверена, что это оч. быстро. В любом случае, суп подается вначале.
   20:35. О, боже. Только что сняла крышку с кастрюли, чтобы достать кости. Суп ярко синий.
   21:00. Обожаю своих прекрасных друзей. Они были просто в восторге от синего супа. Марк Дарси и Том даже устроили длинную дискуссию, в которой протестовали против расовых предрассудков в мире пищи. В конце концов, завил Марк Дарси, почему человек (только из за того, что ему трудно себе представить синий овощ) должен возражать против синего супа? Ведь рыбные палочки, в конце концов, по природе тоже вовсе не оранжевые. (По правде сказать, после всех моих титанических усилий, суп вкусом сильно смахивал на кипяченые сливки, и Подлец Ричард довольно нетактично отметил это. На что Марк Дарси спросил у него, где он работает. Это было оч. забавно, потому что Подлеца Ричарда на прошлой неделе уволили за растрату.) Ладно, ничего страшного. Главное блюдо будет оч. вкусное. Так, займусь велюте на томатном бульоне.
   21:15. Боже мой. Наверное, в миксере что то было, напр. жидкость для мытья посуды, потому что пюре из помидоров вспенилось и его теперь раза в три больше, чем было. Картошка должна была быть готова десять минут назад, а она тверда, как камень. Может, стоит поставить её в микроволновку? Ай яй яй. Полезла в холодильник, а тунца там нет. Что с ним произошло? Что? Что?
   21:30. Слава богу. Джуд и Марк Дарси пришли на кухню и помогли мне приготовить большой омлет, а полуготовую картошку размяли и поджарили на сковородке на манер драников. Книгу с рецептами они отнесли на стол, чтобы мы все смогли рассмотреть картинки и выяснить, как должен выглядеть тунец гриль. Выглядит он фантастично. Том сказал, что не стоит беспокоиться из за английского крема с Гран Марнье, лучше просто выпить этот Гран Марнье.
   22:00. Оч. грустно. Когда гости отведали по первой ложке джема, я выжидательно обвела взглядом стол.
   — Что это, милая? — спросил Том после паузы. Мармелад?
   Объятая ужасом, я попробовала джем сама. Том был прав — это был мармелад. Я поняла, что после всех трудов и расходов я накормила своих гостей:
   Синим супом.
   Омлетом.
   Маразмаладом.
   Это полный провал. Блюда звездного уровня? Уж скорее пойло для свиней.
   После мармелада мне казалось, что ничего страшнее произойти уже не может. Но как только кошмарная стряпня была убрана со стола, зазвонил телефон. К счастью, я взяла трубку в спальне. Это был папа.
   — Ты одна? — спросил он.
   — Нет. Здесь все. Джуд и все остальные. А что такое?
   — Я… надеялся, что кто нибудь будет с тобой рядом, когда… Прости, Бриджит. Боюсь, у меня для тебя довольно плохие новости.
   — Что? Что?
   — Твою маму и Хулио ищет полиция.
   2:00. Односпальная кровать в Нортгемптоншире, в комнате для гостей у Олконбери. Ох. Мне пришлось присесть и перевести дыхание, пока папа твердил в трубку, как попугай:
   — Бриджит? Бриджит? Бриджит?
   — Что случилось? — через некоторое время выдавила я.
   — Боюсь, они — возможно, и даже готов поклясться, что твоя мама об этом ничего не подозревала, — обманом выманили у большого количества людей, включая и меня, и некоторых наших самых близких друзей, огромную сумму денег. В данный момент мы не очень представляем себе масштабы мошенничества, но боюсь, в полиции говорят, что, возможно, твоей маме придется посидеть какое то время в тюрьме.
   — О, боже. Так вот почему она сбежала в Португалию с моими двумястами фунтами.
   — Вполне возможно, сейчас она уже далеко.
   Мое будущее развернулось передо мной в виде ночного кошмара: Ричард Финч отделывает меня в «Добром дне!» как Внезапно одинокую дочь арестантки и заставляет меня провести репортаж в прямом эфире из комнаты для посетителей в Холлоуэй перед тем, как оказаться Внезапно уволенной на глазах у всей публики.
   — А что они сделали?
   — Очевидно, Хулио, используя твою мать как — как это? — «прикрытие», освободил Юну и Джеффри, Найджела и Элизабет и Малькольма и Элейн (Боже мой, родители Марка Дарси!) от довольно значительных денежных сумм — много, много тысяч фунтов! — в виде взносов за «тайм шер».
   — И ты ничего не знал?
   — Нет. Видимо, они не могли побороть в себе легкое смущение из за того, что имеют общие дела с надушенной обезьяной, которая наставила рога одному из их лучших друзей, и поэтому избегали упоминать об этом в моем присутствии.
   — Так что же все таки случилось?
   — Никаких тайм шеров не было. От моих и твоей матери сбережений и от пенсии не осталось ни пенни. Я также имел глупость записать дом на её имя, и она его перезаложила. Мы разорены, остались без жилья и без средств к существованию, Бриджит, а на твоей маме теперь лежит клеймо преступницы. И после этих слов папа разрыдался. К телефону подошла Юна и сказала, что собирается дать папе овальтина. Я пообещала, что приеду через два часа, но она посоветовала не садиться за руль, пока у меня не пройдет шок, все равно уже ничего не поделаешь и лучше отложить все до утра.
   Положив трубку, я сползла по стене, слабо кляня себя за то, что оставила сигареты в гостиной. Но тут появилась Джуд со стаканом Гран Марнье.
   — Что случилось? — спросила она.
   Я все ей рассказала, по ходу дела вливая в себя Гран Марнье. Джуд не проронила ни слова, но сразу ушла и привела Марка Дарси.
   — Это я виноват, — корил себя он, ероша волосы. — Мне надо было яснее выражаться на том празднике Красоток и Викариев. Я знал, что Хулио что то скрывает.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Я слышал, как он разговаривал возле изгороди по мобильному. Он не подозревал, что его кто то подслушивает. Если бы мне пришло в голову, что мои родители тоже в это замешаны… — Марк замотал головой. — Теперь, когда я все знаю, я начинаю припоминать: мама что то об этом говорила, но меня так расстроило само упоминание слова «тайм шер», что я заставил её замолчать. А где сейчас твоя мама?
   — Не знаю. В Португалии? В Рио де Жанейро? В парикмахерской?
   Марк начал ходить по комнате и засыпать меня вопросами, как профессиональный адвокат.
   — Что было предпринято, чтобы найти ее? О каких суммах идет речь? Как все это выяснилось? Что реально делает полиция? Кто об этом знает? Где сейчас отец? Ты не хочешь к нему поехать? Ты позволишь мне отвезти тебя?
   Должна вам сказать, это было невероятно сексуально.
   Джуд принесла кофе. Марк решил, что лучше всего будет, если он вызовет своего шофера и тот отвезет нас в Графтон Андервуд. На какую то долю секунды я испытала к маме совершенно новое для меня ощущение благодарности.
   Когда мы приехали к Юне и Джеффри, все было очень драматично. По дому бегали Эндерби и Олконбери, все в слезах, а Марк Дарси шагал из угла в угол и звонил по телефону. Я чувствовала некоторую вину, поскольку в глубине души (несмотря на ужас) мне дико нравилось, что обычные дела отложены, все происходит не так, как обычно, и любой может заглатывать целые стаканы шерри и бутерброды с лососевой пастой, как будто сейчас Рождество. То же самое я испытывала, когда бабушка свихнулась, разделась догола и убежала в сад к Пенни Хазбендз Босворт, так что в результате её пришлось ловить с полицией.
   
   * * *
   
   22 ноября, среда
   122 фунта (ура!), порций алкоголя — 3, сигарет — 27 (вполне можно понять, когда твоя мама преступница), калорий — 5671 (Боже, кажется, у меня снова появляется аппетит), лотерейных билетов — 7 (бескорыстная попытка отыграть всем их деньги, хотя, может, и не стоит все им отдавать, надо подумать), общий выигрыш — 10 фунтов, выгода — 3 фунта (надо же с чего то начинать).
   10:00. Снова у себя в квартире, валюсь с ног после бессонной ночи. В довершение всего, придется идти на работу и получать нагоняй за опоздание. Папа, кажется, немного пришел в себя, когда я уезжала. Настроение у него менялось от дикой радости по поводу того, что Хулио действительно оказался прохвостом и мама может вернуться и начать с ним новую жизнь, до глубокой депрессии из за того, что новая жизнь в теперешней ситуации будет состоять в поездках на свидания в тюрьму на общественном транспорте.
   Марк Дарси довольно быстро уехал обратно в Лондон. Я оставила ему на автоответчике сообщение, поблагодарила за помощь и вообще за все, но он не перезвонил. Трудно его винить. Могу поспорить, что Наташа и такие, как она, не накормят его синим супом и не окажутся дочерями преступниц.
   Юна и Джеффри заверили, что не надо беспокоиться за папу, потому что Брайан и Мейвис останутся и помогут приглядеть за ним. А вот интересно, почему всегда говорят «Юна и Джеффри», а не «Джеффри и Юна», но «Малькольм и Элейн» и «Брайан и Мейвис». При этом, с другой стороны, «Найджел и Одри» Коулы. Так же, как никто никогда не скажет наоборот «Элейн и Малькольм». Почему? Почему? Сама того не желая, вдруг начала воображать, как через много лет Шерон или Джуд будут сурово и утомительно твердить своим дочерям: «Вы же знаете Бриджит и Марка, дорогие. Они живут в большом доме в Холланд Парк, а отпуск проводят на Карибских островах». Да. Это будет Бриджит и Марк. Бриджит и Марк Дарси. Семья Дарси. А не Марк и Бриджит Дарси. Ох, прости меня, Господи. Что я несу. Я вдруг пришла в ужас из за того, что думаю о Марке Дарси в таком ключе.
   
   * * *
   
   24 ноября, пятница
   125 фунтов, порций алкоголя — 4 (но пила в присутствии полиции, так что все о'кей), сигарет — 0, калорий — 1760, звонков по 1471 с целью выяснить, не звонил ли Марк Дарси, — 11.
   22:30. Дела идут все хуже и хуже. Я надеялась, что единственным положительным моментом в мамином преступлении будет то, что оно сблизит нас с Марком Дарси, но после того, как он уехал от Олконбери, я о нем ничего не слышала. Только что меня допрашивала полиция прямо у меня в квартире. Я вела себя, как люди, которые дают телевизионные интервью после того, как на лужайку перед их домом рухнул самолет: выражаясь официальными фразами, позаимствованными из телепередач, судебных разбирательств и других подобных источников. Поймала себя на том, что описываю маму как «женщину южного типа» и «среднего телосложения».
   Правда, полицейские были очаровательны и успокаивали меня. Они сидели у меня довольно долго, а один из детективов пообещал, что заскочит ещё разок, когда будет поблизости, и даст мне знать, как развиваются события. Он и впрямь вел себя очень дружелюбно.
   
   * * *
   
   25 ноября, суббота
   126 фунтов, порций алкоголя — 2 (шерри, ох), сигарет — 3 (курила в форточку у Олконбери), калорий — 4567 (это все английский крем и бутерброды с лососевой пастой), звонков по 1471 выяснить, звонил ли Марк Дарси, — 9 (хор.).
   Слава богу. Мама позвонила папе. Естественно, она просила не волноваться, заверила, что она в безопасности и что все будет хорошо, а затем сразу же бросила трубку. У Юны и Джеффри сидели полицейские, они прослушивали телефонную линию, прямо как в «Тельме и Луизе». Сказали, что она определенно звонила из Португалии, но точнее им выяснить не удалось. Мне так хочется, чтобы позвонил Марк Дарси! Ясное дело, его отпугнули мои кулинарные подвиги и криминальный элемент в нашей семье, но он слишком вежлив, чтобы сразу это показать. Связывающий нас «лягушатник», конечно, не имеет совершенно никакого значения на фоне того, что противная и назойливая мамаша Бриджит обворовала его родителей. Собираюсь сегодня днем навестить папу в облике трагической старой девы, отвергнутой всеми мужчинами, а не в том облике, к которому я так привыкла: в машине с шофером и с высококлассным адвокатом.
   13:00. Ура! Ура! Как раз когда я уже выходила, зазвонил телефон, но я ничего не услышала, кроме гудков на другом конце линии. Потом звонок раздался снова. Это был Марк, из Португалии. Просто невероятно мило и чудесно с его стороны. Оказалось, что всю неделю, в промежутках между своими адвокатскими занятиями, он беседовал с полицией, а вчера вылетел в Альбуфейру. Тамошняя полиция выследила маму, но Марк считает, что все обойдется, потому что она явно не имела никакого понятия о делишках Хулио. Им удалось обнаружить часть денег, но Хулио ещё не нашли. Мама сегодня вечером прилетает домой, но ей придется сразу же отправиться в полицию, чтобы ответить на их вопросы. Марк сказал, чтобы я не беспокоилась, скорее всего, все будет о'кей, но на всякий случай, если возникнет такая необходимость, он уже договорился о выпуске под залог. Потом нас разъединили, и я даже не успела его поблагодарить. Рванулась звонить Тому, чтобы рассказать ему все эти невероятные новости, но вовремя вспомнила, что никто не должен ничего знать о маме, а кроме того, к несчастью, в последний раз, когда я говорила Тому о Марке Дарси, я, кажется, отозвалась о нем как о недоделанном маменькином сынке.
   
   * * *
   
   26 ноября, воскресенье
   127 фунтов, порций алкоголя — 0, сигарет — 1/2 (больше не было возможности), калорий — бог знает сколько, минут, проведенных в борьбе с желанием убить маму, — 188 (по скромным подсчетам).
   Кошмарный день. Ждала маминого прибытия сначала вчера вечером, потом днем. Три раза порывалась поехать в Гатвик. Наконец выяснилось, что она прилетает сегодня вечером в Льютон, с полицейским эскортом. Мы с папой готовились к встрече с человеком, резко отличающимся от того, к которому мы привыкли, наивно предполагая, что на маму сильно повлияло все то, через что ей пришлось пройти.
   — Отстаньте от меня, вы болван, — послышался голос из коридора, по которому шли прибывшие. — Мы теперь на британской земле, я уверена, что меня будут узнавать, и не хочу, чтобы все видели, как я иду под руку с полицейским. О, вы знаете, кажется, я оставила шляпу в самолете.
   Двое полицейских закатили глаза, а мама, облаченная в черно белый клетчатый пиджак в стиле шестидесятых годов (очевидно, она тщательно подготовилась, чтобы её костюм сочетался по цвету с полицейской формой), с косынкой на голове и в темных очках, устремилась обратно в багажный зал. Офицеры устало потащились за ней. Через сорок пять минут они все вернулись. Один из полицейских нес широкополую шляпу.
   Когда они попытались посадить маму в полицейскую машину, произошла битва не на жизнь, а на смерть. Папа, весь в слезах, сидел в своей «сьерре» на переднем сиденье, а я пыталась объяснить маме, что ей надо поехать в полицейский участок, чтобы выяснить, несет ли она какую либо ответственность, но она только повторяла:
   — О, не говори глупостей, дорогая! Иди ка сюда. Что это у тебя на лице? У тебя есть носовой платок?
   — Мам, — увещевала я её, пока она доставала носовой платок и плевала на него. — Тебе могут предъявить обвинение в уголовном преступлении, — я отчаянно запротестовала, когда она попыталась вытереть мне лицо. — Думаю, ты должна спокойно поехать в полицию с этими офицерами.
   — Посмотрим, дорогая. Может быть, завтра, когда я разберу корзину с овощами. Я там оставила два фунта «Короля Эдварда» — могу поспорить, они проросли. Никто, конечно, не прикасался к цветам, пока меня не было. И спорим на что угодно, что Юна не выключила отопление.
   Лишь когда подошел папа и коротко сообщил ей, что дом будет конфискован, включая и корзину для овощей, мама наконец умолкла и обиженно позволила усадить себя на заднее сиденье машины рядом с полицейским.
   
   * * *
   
   27 ноября, понедельник
   127 фунтов, порций алкоголя — 0, сигарет — 50 (йес с с! йес c с!), звонков по 1471 с целью выяснить, звонил ли Марк Дарси, — 12, часов потраченных на сон, — 0.
   9:00. Выкуриваю последнюю сигарету перед выходом на работу. Совершенно разбита. Вчера вечером в полицейском участке нас с папой заставили ждать на скамейке два часа. Время от времени в коридор доносился голос:
   — Да, верно, это я я я! «Внезапное одиночество» каждое утро! Конечно, можно. У вас есть ручка? Где, здесь? Кому подписать? Ох, какой вы противный мужчина! Вы себе не представляете, как я мечтала примерить одну из этих… — Вот ты где, папочка, — запела мама, появляясь из за угла коридора в полицейской каске. — Машина на улице? О ф ф, знаешь, мне до смерти хочется добраться до дома и поставить чайник. Юна не забыла включить таймер?
   Папа был сбит с толку, поражен и смущен, да и я была примерно в том же состоянии.
   — Все прошло нормально? — поинтересовалась я.
   — О, не говори глупостей, дорогая. Прошло нормально! Ну, я не знаю! — мама покосилась в сторону детектива и вытолкала меня в дверь перед собой.
   Судя по тому, как детектив вспыхнул и засуетился вокруг нее, я бы вовсе не удивилась, если бы узнала, что мама выпуталась из этой истории, выдав ему во время допроса сексуальные авансы.
   — Так что же все таки случилось? — снова спросила я, когда папа закончил складывать в багажник «сьерры» все мамины чемоданы, шляпы, соломенного ослика («Правда же, он восхитителен?»), кастаньеты и завел двигатель.
   Я решительно не желала, чтобы мама ушла от объяснений, замяла всю эту историю и снова начала нами понукать.
   — Теперь все уже утряслось, дорогая. Просто нелепая ошибка. А что, кто то курил в машине?
   — Что случилось, мама? — настойчиво повторила я. — Как насчет чужих денег и тайм шера? Где мои две сотни фунтов?
   — Фр р р. Просто была дурацкая проблема с официальным разрешением. Знаешь, эти португальские власти могут быть очень коррумпированными. Сплошное взяточничество. Так что Хулио просто выплатил обратно все депозиты. Мы великолепно отдохнули, правда правда! Погода постоянно менялась, но… — А где Хулио? — подозрительно спросила я.
   — Он в Португалии, ведет переговоры о разрешении.
   — А как насчет моего дома? — вмешался папа, — И всех сбережений?
   — Не понимаю, о чем ты говоришь, папочка. С домом все в порядке.
   К несчастью для мамы, однако, когда мы добрались до Гейблз, все замки были сменены, и нам пришлось вернуться к Юне и Джеффри.
   — Оф ф ф, знаешь, Юна, я так устала! Думаю, мне придется сразу же идти ложиться спать, — заявила мама при первом же взгляде на возмущенные лица, поникшие цветы и увядшую свеклу.
   Зазвонил телефон, и подошел папа.
   — Это был Марк Дарси, — сообщил он, когда вернулся. Сердце у меня бешено заколотилось, и мне пришлось сделать усилие, чтобы контролировать выражение лица.
   — Он в Альбуфейре. Видимо, что то удалось сделать с этой… мерзкой обезьяной, и они спасли некоторую часть денег. Думаю, Гейблз можно будет сохранить.
   При этих словах у нас у всех вырвался вздох облегчения, а Джеффри запел: «Ведь он прекрасный парень». Я ждала, что Юна отпустит какой нибудь комментарий насчет меня, но ничего не последовало. Это вполне типично. Как только я решила, что мне нравится Марк Дарси, все немедленно прекратили попытки свести меня с ним.
   — Не слишком много молока, Колин? — спросила Юна, передавая папе чашку с чаем, украшенную замороженным абрикосовым цветочком.
   — Я не знаю… Не понимаю, почему… Не знаю, что и думать, — в беспокойстве признался папа.
   — Послушай, вовсе не стоит волноваться, — заверила его Юна необычным для неё спокойным и сдержанным тоном, и я вдруг увидела в ней настоящую мать, которой у меня никогда не было. — Просто я налила слишком много молока. Сейчас выплесну немного и добавлю кипятка.
   Когда я наконец покинула эту душераздирающую сцену, то по дороге обратно в Лондон слишком уж сильно жала на газ и курила сигареты одну за другой в качестве акта бессмысленного сопротивления.
   
   
   ДЕКАБРЬ
   О, господи
   
   4 декабря, понедельник
   128 фунтов (хм м м, надо сбросить вес перед рождественским обжорством), порций алкоголя — скромно, 3, сигарет — свято, 7, калорий — 3876 (боже мой), звонков по 1472 с целью выяснить, не звонил ли Марк Дарси, — 6 (хор.).
   Только что ходила в супермаркет и поймала себя на том, что думаю о рождественских елках, каминах, гимнах, миндальных пирогах и т.д. И тут же поняла почему. Воздушные потоки на входе, которые обычно обволакивают запахом свежего хлеба, теперь разносили аромат миндальных пирогов. Все таки какой же это цинизм! Сразу вспомнила известное стихотворение Венди Коуп:
   Гимны поет детвора, ей весело вторят звоночки, Бодрый задира мороз шалит и щиплет за щечки.
   Люди дружно встают на церковный порог.
   Как это все печалит, если ты одинок!
   От Марка Дарси до сих пор ни слова.
   
   * * *
   
   5 декабря, вторник
   128 фунтов (так, сегодня точно надо начинать диету), порций алкоголя — 4 (начинается праздничный сезон), сигарет — 10, калорий — 3245 (уже лучше), звонков по 1471 — 6 (устойчивый прогресс).
   Время от времени меня очень заинтересовывают каталоги «Стокинг Филла», которые выпадают из газет. Не могу пройти мимо блестящего металлического щита, который и сделан в форме щита, — он рекламирует футляры для очков: «Слишком часто люди кладут очки прямо на стол, провоцируя несчастные случаи». С этим трудно не согласиться. Элегантные фонарики для ключей «Черная кошка» действительно имеют простой механизм, который щелкает, когда «бросает яркий красный луч на замочную скважину всякого любителя кошек». Наборы для бонсаи! Ура! «Попробуйте себя в искусстве бонсаи с помощью этого набора ростков персидских розовых шелковых деревьев». Мило, очень мило.
   Не могу ничего с собой поделать — мне очень грустно оттого, что розовые шелковые ростки романа, который начал распускаться между мной и Марком Дарси, грубо вытоптаны Марко Пьером Уайтом и моей мамой. Но стараюсь относиться к этому философски. Может, Марк Дарси слишком уж идеален, чист и безупречен для меня, с его способностями, интеллигентностью, некурением, свободой от алкоголя и машинами с шоферами. Может, мне на роду написано быть с кем нибудь более диким, приземленным и развязным. Как, например, Марко Пьер Уайт или, просто если выбрать имя наугад, Даниел. Хм м м. Ладно. Мне надо просто продолжать жить и перестать себя жалеть.
   Позвонила Шеззер и сказала: нигде не говорится, что я обязательно должна встречаться с Марко Пьером Уайтом, а тем более с Даниелом. Единственный человек, который в наше время и в наш век нужен женщине, — это она сама. Ура!
   2:00. Почему Марк Дарси мне не звонит? Почему? Почему? Несмотря на все мои усилия, меня все равно съест овчарка. Боже, ну почему именно меня?
   
   * * *
   
   8 декабря, пятница
   131 фунт (стихийное бедствие), порций алкоголя — 4 (хор.), сигарет — 12 (отлично), полученных рождественских подарков — 0 (плохо), посланных открыток — 0, звонков по 1471 — 7.
   16:00. Уф ф ф. Только что звонила Джуд и перед тем, как уже попрощаться, обронила:
   — Увидимся в воскресенье у Ребекки.
   — У Ребекки? В воскресенье? Что у Ребекки? Что?
   — А разве?.. У неё просто соберется несколько… Я думаю, это что то вроде предрождественской вечеринки.
   — В любом случае, я в воскресенье занята, — соврала я.
   В конце концов, будет шанс забраться таки в эти неудобные углы, где собирается пыль. Я думала, что мы с Джуд одинаковые подруги для Ребекки, так почему же она пригласила Джуд, а не меня?
   19:00. Заскочила в «192», чтобы выпить с Шерон освежающую бутылочку вина, и она спросила:
   — Что ты собираешься надеть на вечеринку у Ребекки? На вечеринку? Итак, это отдельная вечеринка.
   Полночь. Ну и ладно. Не стоит из за этого расстраиваться. Такие вещи больше не играют в жизни никакой роли. Людям надо дать возможность приглашать на свои вечеринки кого они хотят, и остальные не должны обижаться, как дети.
   5:30. Почему Ребекка не пригласила меня на свою вечеринку? Почему? Почему? Сколько ещё устраивается таких вечеринок, на которые приглашены все, кроме меня? Могу поспорить, что все сейчас как раз на одной из таких, они смеются и прихлебывают дорогое шампанское. Я никому не нравлюсь. На Рождество меня ожидает безлюдная пустыня без праздников, не считая нагромождения из трех вечеринок подряд 20 декабря, тогда я буду занята на весь вечер.
   
   * * *
   
   9 декабря, суббота
   Предстоящих рождественских вечеринок, которых можно ждать с нетерпением, — 0.
   7:45. Меня разбудила мама.
   — Привет, дорогая. Я быстренько звоню, потому что Юна и Джеффри просили узнать, что бы ты хотела получить на Рождество, и я подумывала о сауне для лица.
   Каким образом, после того, как мама оказалась совершенно опозорена и еле еле избежала нескольких лет заключения, она смогла одним скачком вернуться в абсолютно то же состояние, в котором была до этого, открыто флиртует с полицейскими и мучает меня?
   — Кстати, ты придешь… — на секунду у меня замерло сердце при мысли, что она сейчас скажет «Фуршет с Карри из Индейки» и в своей обычной манере заведет разговор о Марке Дарси, но нет, — на вечеринку «Вибрант ТВ» в четверг? — невозмутимо закончила мама.
   Я задрожала от обиды. Черт возьми, да я работаю на «Вибрант ТВ».
   — Меня не пригласили, — промямлила я. Нет ничего хуже, чем признаваться собственной матери, что ты не очень то популярна в народе.
   — О, дорогая, конечно же, тебя пригласили. Там все будут.
   — А меня вот не пригласили.
   — Что ж, может быть, ты ещё недостаточно долго там работаешь. Ладно… — Но мама, — перебила я. — Ты то вообще там не работаешь.
   — Ну, я совсем другое дело, дорогая. Ладно, мне надо бежать. По ка а а!
   9:00. На какой то момент мне показалось, что впереди замаячил оазис вечеринки, но это оказался мираж: приглашение на распродажу косметики.
   11:30. В полном отчаянии позвонила Тому, чтобы спросить, не хочет ли он куда нибудь пойти вечером.
   — Извини, — прощебетал он. — Мы с Джеромом идем вечером в «Гручо клаб».
   О, боже, ненавижу, когда Том так счастлив, уверен в себе и у него с Джеромом все хорошо. Предпочитаю, чтобы он был несчастным, беззащитным и нервным. Как он сам никогда не устает повторять: «Всегда приятно, когда у других не ладится».
   — В любом случае, увидимся завтра, — выпалил Том. — У Ребекки.
   Том всего два раза в жизни встречался с Ребеккой, оба раза в моем доме, а я знаю её вот уже девять лет. Решила пойти по магазинам и не предаваться грустным мыслям.
   14:00. В «Грэм и Грин» наткнулась на Ребекку. Она покупала шарф за 169 фунтов. (Что происходит с шарфами? Еще вчера это был мелкий товар за 9, 99 фунта, а сегодня они должны быть модными вельветовыми и стоят, как телевизор. На следующий год, видимо, то же самое случится с носками или трусами, и мы начнем чувствовать себя изгоями общества, если не будем носить Английские Эксцентричные панталоны из черного вельвета за 145 фунтов.) — Привет! — радостно воскликнула я, решив, что этот кошмар из за вечеринки наконец закончится, когда она тоже скажет: «Увидимся в воскресенье».
   — А, привет, — холодно откликнулась Ребекка, отводя глаза. — Не могу, к сожалению, постоять с тобой. Ужасно спешу.
   И она выбежала из магазина под песенку «Каштаны жарятся на открытом огне», а я мрачно уставилась на друшлаг «Филлип Старк» за 185 фунтов, пытаясь сдержать слезу. Ненавижу Рождество. Все делается специально для семей, любовных пар, для тепла, радости и подарков. А если у тебя нет бойфренда, нет денег, твоя мать встречается со сбежавшим португальским уголовником и твои друзья не хотят больше быть твоими друзьями, возникает сильное желание эмигрировать в страну с жестоким мусульманским режимом, где по крайней мере со всеми женщинами обращаются как с низшей кастой. Ну и ладно, мне все равно. Я собираюсь весь уикенд тихо читать книгу и слушать классическую музыку. Может быть, почитаю «Голодный путь».
   20:30. «Встреча с незнакомкой» была оч. хор. Сейчас приступаю к следующей бутылке вина.
   
   * * *
   
   11 декабря, понедельник
   Вернулась с работы и обнаружила на автоответчике холодное послание:
   «Бриджит. Это Ребекка. Я знаю, что ты теперь работаешь на телевидении. Знаю, что ты теперь можешь ходить каждый вечер на кучу прекрасных вечеринок. Но я думала, что ты хотя бы проявишь вежливость и пошлешь ответ на приглашение подруги, даже если ты теперь слишком важная персона, чтобы соизволить прийти на её вечеринку».
   Я лихорадочно перезвонила Ребекке, но она не ответила, и автоответчик не включился. Решила пойти и оставить ей записку. На лестнице столкнулась с Дэном, парнем из Австралии с нижнего этажа, которому я в апреле дала от ворот поворот.
   — Привет. С Рождеством, — он сально улыбнулся, придвигаясь ко мне слишком близко. — Ты нашла свою почту? — Я тупо уставилась на него. — Я подсовывал её тебе под дверь, чтобы ты не мерзла в своей ночной рубашке по утрам.
   Я бросилась обратно по лестнице, оттащила коврик под дверью, и там, как рождественское чудо в гнездышке, лежала небольшая кучка открыток, писем и приглашений — все адресованы мне. Мне. Мне. Мне.
   
   * * *
   
   14 декабря, четверг
   129 фунтов, порций алкоголя — 2 (плохо, потому что вчера я вообще не пила — завтра надо принять дополнительно, чтобы не заработать сердечный приступ), сигарет — 14 (плохо? или хорошо? Разумное количество никотина, наверное, полезно для организма, если, конечно, не курить как паровоз), калорий — 1500 (отлично), лотерейных билетов — 4 (плохо), полученных подарков — 0, звонков по 1471 — 5 (отлично).
   Вечеринки, вечеринки, вечеринки! Плюс ещё только что позвонил Матт из офиса и спросил, приду ли я на рождественский ланч во вторник. Я не могу ему нравиться (я гожусь ему в пратетушки) — но тогда с чего это он звонит мне по вечерам? Да ещё спрашивает, что я надену? Мне не стоит слишком уж радоваться и забивать себе голову вечеринкой и телефонным звонком от зеленого юнца. Надо помнить старую пословицу: «Семь раз отмерь, один раз отрежь», которая украшает ручку в чернильнице у нас в офисе. И ещё нельзя забывать, что случилось у меня с молодым парнем Гэвом: ужасно унизительное «Ты вся такая мясистая». Хм м м. Сексуально многообещающий рождественский ланч, который зачем то плавно перейдет в дискотеку (так главный редактор представляет себе приятное времяпрепровождение), требует серьезного подхода к выбору наряда. Лучше я позвоню Джуд.
   
   * * *
   
   19 декабря, вторник
   133 фунта (но у меня ещё есть примерно неделя, чтобы сбросить 7 фунтов перед Рождеством), порций алкоголя — 9 (ужасно), сигарет — 30, калорий — 4240, лотерейных билетов — 1 (отлично), посланных открыток — 0, полученных открыток — 11 (но включая 2 от разносчика газет, 1 от мусорщика, 1 из гаража «Пежо» и 1 из отеля, в котором я переночевала, когда была в командировке четыре года назад. Я непопулярна, или, может, в этом году все посылают открытки позже.) 9:00. О, боже, чувствую себя ужасно: тяжкое тошнотворное похмелье, а сегодня в офисе ланч с дискотекой. Больше не могу. Я, наверное, разорвусь от невыполнимых рождественских обязанностей, которые вроде как подводят итоги года. Так и не написала открыток, не купила подарков, не считая вчерашней обреченной панической беготни по магазинам, когда я поняла, что увижусь в девочками в последний раз перед Рождеством на последнем ужине у Магды и Джереми.
   Страшусь обмена подарками с друзьями, потому что в отличие от родных, никогда не знаешь заранее, кто собирается дарить подарки, а кто нет. А ещё не знаешь, что это должны быть за подарки — просто маленькие знаки симпатии или настоящие подарки, поэтому все превращается в противный обмен запакованными коробочками. Два года назад я купила Магде миленькие сережки в «Динни Холл», чем вогнала её в печаль и смущение, поскольку она мне ничего не приготовила. Поэтому в следующий раз я уже ничего не купила, а Магда подарила мне дорогой пузырек «Коко Шанель». В последний раз я преподнесла ей большую бутылку шафранового масла с шампанским и несчастную проволочную мыльницу, а она понесла совершеннейшую ерунду о том, что ещё не приступала к покупке подарков для друзей. Но это было очевидной ложью. В прошлом году Шерон подарила мне пену для ванн в форме Санта Клауса, поэтому вчера вечером я принесла ей дешевую маску из морских водорослей и гель для душа с полиповым маслом, на что она преподнесла мне сумку. Оставшуюся бутылочку оливкового масла я завернула на всякий случай, если вдруг кому то не хватит подарка, а она выпала у меня из пальто и разбилась прямо у Магды на ковре из «Конран Шоп».
   Уф. Неужели нельзя, чтобы Рождество просто было, без всяких подарков. Это все так глупо — все с ног сбиваются, скрепя сердце тратят деньги на бессмысленные, никому не нужные вещи, которые из милых знаков внимания превращаются в ненавистное решение проблемы. (Хм м м. Хотя должна признать, черт возьми, было очень приятно получить новую сумку.) Какой в этом смысл — целая нация в течение шести недель носится как угорелая, в плохом настроении, готовясь к абсолютно бесполезному экзамену по угадыванию чужих вкусов, который затем целая нация благополучно проваливает, и все остаются с дурацкими ненужными товарами на руках. Если бы подарки и открытки были полностью отменены, тогда Рождество само по себе, как веселый домашний праздник, отвлекающий от длинного зимнего уныния, было бы чудесно. А если правительство, религиозные учреждения, родители, традиции и т.д. настаивают на Рождественском подарочном налоге и все портят, то почему бы не сделать по другому: пусть каждый пойдет и потратит на себя 500 фунтов, потом распределит купленные вещи между родственниками и друзьями, а они потом все это красиво завернут и подарят ему. И не будет этой мучительной нервотрепки.
   9:45. Только что звонила мама.
   — Дорогая, я звоню, просто чтобы предупредить: я решила не готовить подарков в этом году. Вы с Джеми уже знаете, что нет никакого Санта Клауса, а мы все так заняты. Мы будем просто наслаждаться компанией друг друга.
   Но мы всегда находили в ногах под одеялом мешочки от Санта Клауса. Мир вдруг стал казаться серым и тусклым. Я уже больше не ощущаю приближения Рождества.
   О, боже, надо идти на работу. Но за ланчем ничего не буду пить, просто буду официально дружелюбна с Маттом, останусь до 15:30, а потом уйду и напишу рождественские открытки.
   14:00. Все о'кей — на рождествеланчах на работе пьют все. Это весело. Надо спать — какплох снимаица одежжа.